…Кап…кап-кап-кап…каап…
— Скажи, как ты не сошел с ума от этого кап-кап?
Он разинул свою пасть, обнажая зубы, захохотал, круги разошлись по воде.
— А как сумасшедший, по сути своей, может сойти с ума? Или ты, наконец, поверил в незамутненность моего разума? – оскалился он сквозь решетки.
— Отвали, чертов псих.
— Наруто, ты убьешь его?
— Не твое дело, теме!
— Не убивай…
И все время кап-кап-кап… кап… я был удивлен, что он это сказал. Не спросил… не дождется!

— Как долго, да когда же он придет? Как мне надоело ждать! Как мне надоело это чертово кап-кап! Как ты меня ДОСТАЛ!!!!!!!
Кап…
— Чего же ты тут сидишь, Наруто?
Кап… кап…
— Потому что не могу оди… ИДИ К ЧЕРТУ, К ЧЕрту, к черту, урод…

Он..
Кап… кап… кап… кап…
Здесь.

Мы составляли план вместе с Шикамарой. Долго, почти две недели. Благо время было. Он задавал мне сотни вопросов, пытаясь на их основе смоделировать мое поведение в разных ситуациях (он говорил именно так). Судя по его напряжению это было труднее всего. Но Шика утверждал, что моя непредсказуемость – один из главных залогов победы, если правильно это использовать. И конечно он анализировал все доступные нам материалы, связанные с Саске. Их тоже оказалось не так уж и мало. Все-таки АНБУ не зря ели свой хлеб.
Первостепенной нашей целью было остановить Учиху где-нибудь подальше от Конохи. Мы не готовили для него ловушек, просто выбрали удобное место для сражения, где наша битва никому не смогла бы навредить. Остальной план сражения строился на сочетании моих непредсказуемости и силы с гениальностью Шикамару.
— Я просчитал около трех сотен вариантов вашей битвы. Вот этот мне кажется наиболее вероятным. – он протянул мне свиток, — есть и другие возможные варианты, вот держи – еще пять свитков, — и есть еще вот это, — седьмой свиток уже еле уместился у меня в руках, — тут всего четыре пункта – непредвиденные ситуации и твои ответные действия, соответственно. Обрати на них особое внимание. Я пониманию, что таких ситуаций может быть больше, но… очень вряд ли, если честно. Пожалуйста, посмотри это до вечера очень внимательно и приходи ко мне на крышу в восемь. Еще раз обсудим.
И Шикамару явно отправился спать. А у меня было семь свитков и время только до вечера. Я с завистью посмотрел вслед гению и с тоской на свитки.

— Ну и что ты думаешь? – спросил меня Шикамару через несколько часов. Он все равно выглядел очень усталым, несмотря на то, что явно спал все это время, и даже сейчас не мог расстаться с подушкой, обнимал ее нежно.
— Нэээ…
— Ты прочитал, надеюсь?
— Да, конечно, — поспешил я с ответом и выдал фирменную улыбку.
— Я проанализировал результаты наших бесед, большинство твоих последних боев и все материалы, которыми мы располагаем о Саске, на основе полученных данных синтезировал… Наруто вся твоя голова забита неизвестно чем, — прервал вдруг свою занудную лекцию Шикамару.
— Э?!... – я не знал что сказать, видимо этот гений с ананасом на голове теперь знал обо мне все.
— И ты все равно остаешься самым непредсказуемым человеком в Конохе. И победишь именно поэтому. В своих планах я учел даже то, что ты не хрена в них не поймешь. Все будет, как будет. То есть хорошо. Тем более, что ты даже без чакры Кьюби самый сильный и упрямый шиноби Конохи.

Кап… кап… каааап….
Он идет….

Один из моих клонов, не тот, что нашел Саске (он был сразу уничтожен Учихой), а тот, что был неподалеку, смог убедить его придти на выбранное место.
Тот я был предельно откровенен. Изложил все мои доводы и Саске согласился.
— Я настоящий жду тебя не так далеко для сражения.
— Неужели?
— Это место достаточно далеко, чтоб не повредить людям.
— Я хочу разрушить всю Коноху. Поэтому меня не волнует это.
— Ты все равно должен сначала сразиться со мной, ведь сам знаешь. Выиграешь – и делай что хочешь, проиграешь – все равно до старейшин не доберешься.
— Хорошо.

— Ты понадобишься мне сегодня один раз. Я позову. Будь готов.
— Да ну? Я думал, ты не будешь больше никогда использовать мою силу.
Кап… кап… кап!
— На этот раз нет выбора.

Я не мог вспомнить нашу битву, хотя она наверняка была описана в одном из свитков Шикамару, я выбрал первый попавшийся из шести предложенных мне и отдал его бабуле, так что у Хокаге оказался самый полный отчет, еще бы, ведь он был написан заранее, да еще и конохским гением. Хотя, очень вероятно, что Цунаде просто послала Шику на место сражения и он составил отчет уже по следам. Наверно еще и анализ провел, сопоставляя свои прогнозы с результатами, полученными эмпирическим путем. Вообще нет, вряд ли… ведь все получилось так, как получилось, то есть хорошо. А проводить анализ постфактум без особой надобности Шика не будет – лениво ему…

Но кое-что я помнил очень хорошо…
Его искореженное тело лежало на дне воронки, в паре метров от него валялся ненужный меч, хотя честно говоря, он вообще был не особо эффективен против меня. Победа была явная и безоговорочная, Саске даже не мог пошевелиться, красный свет в глазах потух, сменился неживой чернотой. Я думал об этом потом, когда у меня было много времени, в больничной палате.
А тогда было по другому…
Я не замечал…
Я ненавидел…
Я слишком долго ждал…
Я… не смотрел в глаза…
И
не смог остановиться…
— Я любил тебя, четров ублюдок, — пинок по ребрам.

— Наруто, ты действительно пинаешь уже побежденного? – лис скалился мне так ласково, что в другой ситуации мне стало бы не по себе, но тогда адреналин слишком сильно кипел в крови.
— ЗАТКНИСЬ!!!
— Конечно, уже замолк, но согласись, наше сожительство не прошло для тебя даром.

— Я жил тобой, — на сей раз в живот.
— Я убивал ради тебя, — с размаху по лицу, и хруст ломаемого носа прозвучал песней для моих ушей, — Итачи убивал, твой брат УМЕР РАДИ ТЕБЯ, уебище сраное.
Еще пинок…
— Я защищал тебя. Умолял райкаге не убивать, терпел избиение его уродов.
— Я ВЕРИЛ тебе…
…я заметил только когда появился уже второй хвост. В тот день я вообще практически не мог контролировать Кьюби.
— Убирайся на хуй в свою лужу, — заорал я лису, — Я должен сделать это сам.
Удар…
Этот будет последним….

Кап… кап… кап…
— Ну, давай убей его, наконец!
— Так ты же просил, чтоб я не трогал его.
— Так ты же всегда все делаешь наоборот.

И убью. Я принял решение.
Сейчас.

Очень спокойно я взял катану Саске, мне почему-то казалось, что должно быть именно так, его же мечом.
Его белоснежная кожа была вся буро-красная от засохшей уже в нескольких местах и еще свежей — в других крови. Когда-то белая рубашка, спущенная Учихой с плеч перед сражением, была совершенно неописуемого грязно-зелено-бурого цвета.
Я смотрел на него и ненавидел. Ненавидел за то, что он сделал со мной.
С собой…
С Итачи…
За то, что я сделал с ним сейчас…
За то, что с ним сделал Итачи…
Я ненавидел весь клан Учиха. Я ненавидел себя…
— Это все из-за чертового шарингана, — закричал я как ненормальный. — Твой шаринган сводит с ума тебя самого и всех окружающих. Я бы вырвал твои УБЛЮДСКИЕ ГЛАЗА!!!!!!!!!
И ударил, его же мечом… в грудь…
В последний миг.
Чуть ниже сердца.

Губы Саске стали красными, кровь хлынула изо рта.

Кап… снова кап…
Это кровь капала с меча.

Я мчался, как ненормальный в Коноху, проклиная себя и Шикамару за то, что мы выбрали место так далеко, да еще и уговорили хокаге отправить меня на это задание в одиночку, ведь победить последнего Учиху мог только я, а другие бы только подверглись напрасной опасности. Во всем остальном он оказался идеально прав. Даже в том, что Аматерасу бы непременно убило меня, если бы не покров демонического лиса, который смог свести к минимуму действие черного огня.
И все было отлично, кроме того, что я сумел победить, но не сумел убить.
И все было отлично, кроме того, что я был в шести часах пути от Конохи с истекающим кровью телом Саске в руках.
И все было отлично, кроме того, что я никак не мог заставить себя остановиться и перевязать его раны, потому что для этого нужно было увидеть, то, что я сделал с Учихой собственными руками.
Но я все же заставил себя это сделать.
И все было отлично, кроме того, что я не мог посмотреть ему в глаза, даже зная, что они закрыты.
Потому что…
то, что я нес, завернутое в плащ, было больше всего похоже на кровавый кусок мяса, довольно неумело замотанный в бинты, а не на Саске.
И все было отлично, кроме того, что я…

— Вот он, я сдержал обещание, – когда я опустил сверток с Саске у ног Сакуры, плащ раскрылся, предоставив ей увидеть все.
Ее глаза сначала раскрылись, выражая какое-то непонятное, но, безусловно, сильное чувство.
Но это выражение очень быстро сменилось смесью равнодушия и брезгливости. Она чуть отодвинула ногой тело Саске подальше от себя.
— Я уже не раз говорила тебе, что он не нужен мне больше, Наруто, и тебе не надо было приносить его сюда. Вряд ли международного преступника разрешат похоронить на конохском кладбище, хотя если ты попросишь…
— Вылечи его, — сквозь зубы процедил я.
— Наруто, ты издеваешься? Он мертв.
— ТОГДА ВОСКРЕСИ ЕГО! Он нужен мне, если больше не нужен никому, — я сначала кричу, но последние слова – шепотом.
Сакура покачала головой, но послушно наклонилася над Саске, положила пальцы на шею. Долго не отнимала их.
Но тот единственный удар сердца я услышал даже на таком расстоянии.
— Операционную, быстро! И зовите Цунаде. – закричала Сакура. Вокруг сразу начали появляться люди, которые оттеснили меня в угол комнаты. Они что-то говорили, но я уже не понимал, потому что это вообще могут понять только врачи и еще, потому что видимо на моем теле было тоже очень много ран, но я начал ощущать боль только в тот момент. Сев на пол и прислонившись к стене, я закрыл глаза.

Не знаю, как скоро я очнулся, но было темно. Я лежал на больничной койке. На соседней кровати тоже кто-то лежал.
Все тело болело и чесалось, заживая. Я поднес руки к лицу, они были замотаны бинтами. Ощупал лицо, шею, грудь, видимо со стороны я больше всего походил на мумию. И каждое мое движение отдавалось болью в разных частях тела.
Я сел на кровати, против моих ожиданий, это оказалось не так уж и сложно.
В этот момент в палату зашла Сакура и зажгла свет.
Девушка посмотрела на меня тяжелым взглядом.
— Он жив, — наконец сказала она, — мы практически воскресили его, как ты и просил.
Я просто кивнул и стал смотреть на соседнюю кровать. Лежащий там человек был так же похож на мумию, как и я, даже еще больше. В его бинтах не было прорези для глаз.
Я очень отчетливо вспомнил, как орал, что вырвал бы его глаза…
— А что с его глазами? – тихо спросил я.
— С глазами? Ничего, но зато со всем остальным – по полной программе.
— Почему тогда его голова забинтована целиком?
— Потому что так легче бинтовать, а в его случае, глаза ему еще не скоро понадобятся, неизвестно, когда он придет в себя. У него пробито легкое, всего на пару сантиметров ниже сердца, много переломов, мелких и средних внутренних кровоиз… — Сакура вдруг остановилась на полуслове и посмотрела на меня, видимо сообразив, что я и так в курсе, ведь это я нанес ему все эти раны, — Ты, кстати, тоже не в лучшей форме. У тебя сломаны три ребра и ключица, а так же левое запястье, я не знаю, как ты добрался до Конохи, да еще и Саске дотащил.
— Просто у меня все очень быстро заживает, — я слабо улыбнулся фирменной улыбкой.
Но у нее самой были синяки под глазами, а руки слегка подрагивали, она еле держалась на ногах.
— Ты плохо выглядишь, — заметил я.
— Тикацу сайсэй но дзюцу – это тебе не кулаками махать, Наруто. Цунаде и Шизуне уже давно спят, наверно.
— Ты тоже иди, — вместо благодарности мне было обидно, что Сакура говорила так, будто я подкинул ей сверхурочную, да еще и чужую, работу.
Как будто речь шла не о Саске, ее первой любви, незаменимом члене команды № 7.
Как будто она не была ниндзя-медиком, основной задачей которых, являлось спасать человеческие жизни.
Как будто мы просто махали кулаками, выясняя у кого длиннее, а не дрались на смерть…
Как будто было бы лучше, если бы я убил его.
Как будто мы втроем раньше не…
Видимо для нее все это больше не имело особого значения.
Я посмотрел на неподвижное тело на соседней кровати.
Видимо для него – тоже…

Через два дня я уже мог вставать, особо не морщась. Все-таки регенерация Кьюби – это нечто особенное.
Через неделю Сакура сказала, мне, что я могу идти домой, но не переутомляться, и вообще желателен постельный режим.
Но я никуда не ушел.
Саске не приходил в себя.
Еще через пару дней ко мне решился заглянуть Шикамару. Где-то в коридоре я чувствовал других друзей — Нейджи, Сай, Ли, Хината, Киба, Шино, Ирука-сенсей и Какши-Сенсей. Но они не заходили. Ждали видимо моей реакции на Шику, или, что я сам их позову.
Но я не позвал.
— Не надо пока приходить, Шикамару, и всем остальным передай. Я сам позову… потом… когда-нибудь.
Было удивительно, но меня действительно оставили в покое. Они не говорили, что мне надо отдыхать, есть, спать, срать и так далее. В палату заходили только медики. Они смотрели на меня, качали головой, по привычке меняли давно уже не нужные повязки, видимо, чтоб объяснить себе, что я тут не просто так, приносили еду, включали и выключали свет, когда это было необходимо.
А Саске все не приходил в себя.
Аппарат искусственного дыхания давно убрали, и капельница торчала только из одной руки, и бинты с его головы сняли. На скулах виднелись изжелта-зеленые следы синяков. Нос ему выправили, но он больше не был таким идеальным, чуть вздернутым к концу, как раньше, теперь ближе к переносице появилась небольшая горбинка.
А Саске все не приходил в себя.
Когда никто не видел, я сидел рядом с ним на кровати и держал его руку. А когда совсем-совсем никто-никто не видел — прикасался своими губами к его.

А однажды, он очнулся.
Если бы я не сидел рядом с ним, то не увидел бы. Немного изменилась частота его дыхания, задрожали ресницы, и я заметил шевеление глазных яблок под закрытыми веками.
— Саске, — несмело позвал я.
Ресницы вздрогнули сильнее, но глаз он не открыл.
— Я вижу, что ты очнулся.
Он медленно отвернул голову от меня.
— Гла… ммм…
— Что, что ты говоришь? — я ближе наклонился к нему.
Он отвернул голову еще сильнее и попытался поднять руку, я понял, что он хочет, чтоб я отодвинулся от него.
— Что ты говоришь? — еще раз спросил я, отодвигаясь, как он и хотел.
— Гла…зз..а… — прошелестел Саске еле слышно.
— Можешь открыть их, с ними все в порядке.
Ресницы вздрогнули, и глаза медленно открылись. Черные и какие-то безжизненно-матовые. Я испугался, не ослеп ли он?
— Саске, ты… ты видишь?
Он обвел комнату взглядом, глазные яблоки двигались невыносимо медленно, потом в его зону видимости попало мое лицо, и он сразу отвел глаза.
Значит, видит!

Саске стал приходить в себя все чаще, вскоре он даже начал вставать с кровати, с помощью кого-нибудь из медиков доходил до туалета. Сакура для него тоже была лишь медиком. Когда он первый раз увидел ее, то напрягся, но, взглянув в ее равнодушные глаза, расслабился — она просто его лечащий врач, не более.
Я больше не подходил к нему, не сидел рядом, мы вообще не разговаривали. Я не знал о чем, а он – не хотел.
Но я не уходил, просто продолжал спать на соседней кровати, даже не выходил из палаты.

Однажды, когда Саске спал, в коридоре я услышал голоса. Почувствовал чакру Цунаде, и еще две — это был Данзо и с ним кто-то из токудзё.
— Хокаге здесь я! А еще – врач. Учиха Саске не будет подвержен допросу сегодня, — это мое окончательное слово.
— Цунаде, я настаиваю… — у Данзо был неприятный голос, как и он сам, но бабуля не дала договорить ему.
— Учиха Саске не избежит допроса и всего последующего, но я сама определю… — голоса постепенно удалились и затихли.
Я посмотрел в сторону кровати Саске, похоже, он спал и действительно ничего не слышал. Или же очень хорошо притворялся.

Я думал, что он сбежит, или, по крайней мере, попытается. Цунаде думала так же, поэтому, когда Саске стало лучше, нашу палату начали охранять. Я не видел их, но чувствовал чакру. Они видимо были из корня, среди них не было никого знакомого. Саске тоже чувствовал, но ему было все равно, или же он делала вид.
Я не понимал.
Со стороны Учиха был похож на живую куклу. Он ел, пил, ходил в туалет и мылся, спал. В периоды бодрствования сидел на кровати или подоконнике, уставившись в пространство.
Хотя, если честно, я вел себя точно так же, даже сидел на том же подоконнике, когда Саске не занимал его, уставившись невидящим взглядом куда-то.
Мы не разговаривали.
Не смотрели друг на друга.
Думали о своем.
Но я не уходил…
А Саске никто не отпустил бы…
Мы больше не были теми, кем были когда-то.
Когда-то давно…
Я не знал, как жить дальше. Саске видимо тоже не знал. Хотя может я и ошибаюсь.
Учиха… последний… был ли он сломлен и растоптан, и ему было все равно, что с ним происходит? Или просто затаился…
Маска безразличия давно приросла к его лицу.
Я не понимал.

За то время, что я провел в больнице вместе с Саске, я изменился. Учиха научил меня второй своей великой науке – равнодушию (первой, конечно, была ненависть).
Мы лежали в больнице шесть недель. Его держали до тех пор, пока он не поправился окончательно. Я думаю, Цунаде приложила к этому руку, ведь после выписки Учиху ждал Данзо.
Но вечер, когда Сакура сказала Саске, что его на следующий день выписывают, все же пришел. Конечно, он в ответ даже бровью не повел.
Мы всю ночь лежали без сна.
Я чувствовал, что, несмотря на его подчеркнуто ровное дыхание, с небольшими всхрапываниями в нужных местах, он не спит.
Мои мысли всю ночь лениво и неповоротливо крутились вокруг допросов и пыток, которые ждут Саске с завтрашнего дня.
Не лучше ли было убить его?
Тогда, когда я чуть не блевал от отвращения, ненависти, жалости и злости на себя, перевязывая его раны, я не думал о том, что его ждет по возвращению в Коноху.
Не лучше ли было убить его?

Мы вышли из больницы вместе. Нас сопровождал конвой, Саске, а заодно и меня, как незримую тень, вели к Данзо.
Я пытался разобраться в своих чувствах, прошлой ночи мне явно не хватило, да что там, шести недель не хватило.
А не мог я разобраться, потому что привычных чувств не было…
Было только равнодушие…
Да, я жалел, что не убил его, избавив от пыток.
Да, я все еще слегка ненавидел и его, и себя, но это было таким слабым чувством, что и ненавистью-то не назовешь.
Да, я больше не любил его, и даже не хотел его тела.
Было только равнодушие…
Я почти ничего не чувствовал.

— Наруто-кун, вам лучше пойти домой, — сказал один из конвоиров Саске. Оказывается, мы уже пришли. Я никогда не бывал здесь прежде, в смысле проходил мимо, конечно, но не знал, что внутри. Здание ничем не выделялось из ряда точно таких же безликих строений.
Я повернулся уходить, но…
Взгляд Саске обжигал, как Аматерасу. Я встретился с ним глазами.
И все равно почти ничего, чувство ненависти (да, что ты сделал со мной, ублюдок!!!) было где-то на заднем плане и почти не беспокоило.
Может, я и первый урок ненависти усвоил, сам не заметив? Ведь именно такой была ненависть Учиха спокойная, взвешенная, холодная.
Я продолжал смотреть в глаза Саске.
— Жаль, что я не оттрахал тебя в больнице несколько недель назад, тогда мне этого еще хотелось, — сказал я ждущему последних слов Саске.
А в ответ одними губами:
— Спасибо…
Или мне показалось это?
Я развернулся и пошел в свою квартиру, где не был уже больше месяца.

Ко мне пришла целая толпа народу. Я терпел их два часа, пока они помогали мне убираться, а потом попросил уйти.
Но, оставшись один, я не знал чем заняться, поэтому сделал то, что давно привык делать – лег на кровать, уставившись в пространство.
Я думал о ненависти.
Нет, вряд ли то чувство, которое я испытывал, было легендарной ненавистью Учиха. Потому что оно было слишком слабым.
Потому что, чтобы убить своего брата, нужно другое чувство.
Потому что, чтобы вырезать весь клан, нужно другое чувство.
Потому что, чтобы жить ради мести, нужно другое чувство.
А это была моя собственная ненависть. Неполноценная, топчущаяся где-то на задворках сознания, слабая.
Потому что, чтобы жить, нужно другое чувство…

Я спал так чутко, что тень, застывшая на подоконнике, разбудила меня. Мне не нужно было поворачивать голову, чтобы узнать кто это.
Я не шевелился и делал вид, что сплю – дышал подчеркнуто ровно и даже всхрапывал в нужных местах.
Конечно, он не поверил.
От него пахло кровью, но я не стал смотреть ранен ли он или это кровь Данзо.
И все-таки он отомстил.
Я как всегда не смог помешать ему (хотя если честно, Данзо особо не интересовал меня, а Коноха осталась цела, можно сказать, что мы оба добились своих целей, и даже хорошо, что только отчасти) .
— Ты хочешь пойти со мной? – хотел спросить меня Саске, но промолчал.
— Да, — хотел ответить я, но промолчал.
— Спасибо, — прошелестел его голос.
Силуэт исчез с подоконника.
И я больше не буду его искать.