-Ну, а девочка у тебя была-то?, — Меф ковыряет носком туфли подтаявший мартовский снег.
-Кто?!, — Багров спотыкается о некстати подвернувшийся кирпич.
-Девочка. Девушка. Особь женского пола, к которой ты испытывал некую привязанность. Дальше разжевывать?, -Мефодий светил на всю улицу красными щеками, а потому выглядел не слишком впечатляюще.
-Я не дебил, Буслаев.
-А кто тебя знает!
-Я просто не понял вопроса. Ну, была, и что с того?
-А то. Неужто твоя первая лакрично-сапливая любовь не научила тебя целоваться, а, Матвеюшка?
-А должна была?
-Есстесно! Долг каждой первой девушки — научить целоваться. У них-то это с рождения заложено, а нас уму-разуму учить надо.
-Глупость какая.
-Ничего не глупость, — Мефодий щурится от солнца и засовывает замерзшие пальцы в карманы, — ничего не глупость, так ведь инвалидом можно остаться.
-Каким еще инвалидом? Сексуального труда?
-А еще утверждаешь, что не дебил. Если не научит — так и проходишь нервным хлюпиком с заскоками, — русый и красноносый, он беззлобно и даже как-то исступленно пнул пустую пачку из-под сигарет.
-Как твой Петрик Чемоданов?
-Он не мой. Он общественный. Хотя в чем-то ты прав. Он действительно у нас такой. С заскоками.
-Понятно. Конфетку будешь? Вишневая, — и Матвей рассеянно обнимает Буслаева за плечи.
-Давай. Но ты не ответил.
-Да научила, научила. Отстань. И пошли скорей домой, ты же без шарфа ходишь, вдруг заболеешь.
-Это хорошо. Значит тебе правильная попалась девушка.