Холодная дождливая ночь, Людвиг сидит у раскрытого окна в своем кабинете и смотрит безразличным взглядом на мокрый асфальт Берлина. Уже которую ночь его мучает бессонница и не покидает рой навязчивых мыслей. Сколько времени прошло, сколько всего изменилось... Оси «Берлин-Рим» уже давно нет, нет и союза между Германией, Италией и Японией. Больше нет кровожадных фанатичных боссов, использующих отношения стран в своих целях, развязывающих войну по всему миру. И все вроде наладилось, произошло объединение Германии, убрали эту, так опостылевшую немцу, берлинскую стену… Но все равно не спокойно на душе, вновь мысли о Венециано разъедают мозг, словно метастазы. Ведь он считал его своим единственным другом, да и Дойцу успел к нему привязаться. Но все эти события 1945-1946 годов резко разделили их, а больше они ни разу не общались, за столько лет… И сколько бы Людвиг не убеждал себя, что в этом нет его вины, да ведь так оно и было на самом деле, все равно чувствовал себя предателем. Подул резкий холодный ветер, и немец закрыл окно, твердо решив, утром отправится в Рим, чтобы извиниться перед Варгасом и наладить с ним отношения. Поздновато конечно, но больше он так жить не мог, этот беззаботный итальяшка плотно засел у него в мозгах… и в сердце.
На следующий день Германия от своих планов не отступился, поэтому перенес все политические дела и полетел к Италии. По прибытии в Рим, он отправился в ближайший винный магазин и купил бутылку самого лучшего итальянского вина, трехлетней выдержки, которое посоветовал ему приветливый продавец. Выйдя из магазина, Людвиг застыл на месте от осознания того, что понятия не имеет, в какой части города живет Венециано, он же ни разу не был у него в гостях, это Варгас постоянно просыпался в его постели... Подумав об этом, Германия, неожиданно даже для самого себя улыбнулся и решил, что еще нужно бы купить цветы. Ну и пусть что это для мужчины, ведь этот мужчина Италия, что сильно меняет дело. На его счастье, недалеко от магазина находилась палатка с цветами. Купив большой букет нежных белых лилий, Дойцу отправился расспрашивать прохожих о месте жительства Италии Венециано.
Уже под вечер Людвиг наконец добрался до дома Варгаса. Снаружи он больше напоминал замок эпохи ренессанса, нежели какой-нибудь особняк, построенный в конце 20 века. Это так в духе Венециано, он ведь обожает эпоху возрождения, как пасту, пиццу, вино и сиесты — пронеслось в голове Германии. Он подошел к двери и, помедлив несколько секунд, постучал, ему никто не открыл. Он постучал еще раз, более упорно – безрезультатно. Людвиг дернул дверь за ручку, на что та с ужасным скрипом открылась. Даже теперь никто так и не подал признаков жизни. Конечно, только Венециано мог уйти из дома, не заперев его – с досадой подумал Дойцу. Сначала он хотел подождать итальянца на крыльце, но вскоре передумал, так как на улице уже ощутимо холодало. Зайдя в дом, Германия огляделся в поисках емкости, в которую можно было поставить уже начавший увядать букет. На камине стояла изящная ваза из венецианского стекла. Налив воду и поставив в нее цветы, Людвиг отправился дальше осматривать дом. Все здесь напоминало ему Италию: пастельные тона, удобная мягкая мебель, картины, украшавшие почти каждую стену, будто говорили: «Нас писал Венециано». Людвигом овладела меланхолия, а эмоциям хотелось выйти наружу. Ему хотелось броситься перед Варгасом на колени и повторять только одну фразу: «Прости! Прости, что бросил тебя тогда…» Но, разумеется, он держал себя в руках и никогда бы так не сделал.
Зайдя в спальню, Дойцу сразу обратил внимание на картину, висящую над кроватью. Это был портрет. Его портрет. Сердце немца как-то странно забилось, то почти останавливалось, то ускорялось так, как будто хотело выпрыгнуть из грудной клетки. Вдруг внизу послышался жуткий скрип входной двери. Людвиг оцепенел словно был вором, пойманным с поличным, а затем медленно пошел вниз. Пока он спускался, Варгас успел пройти в гостиную и удивиться стоявшему в вазе букету. Но еще больше он был удивлен, когда услышал за спиной до боли знакомый голос с сильным немецким акцентом:
-Здравствуй, Италия. В следующий раз, когда будешь уходить, запирай входную дверь.
Ошеломленный итальянец, боясь повернуться, прошептал:
-Я был в гостях у Романо…
-Да это не важно, просто закрывай дверь и все. А еще смажь ее, она ужасно скрипит. – Тут немец набрался храбрости и, подойдя еще ближе, легонько обнял Венециано за плечи и повернул к себе лицом.
-Германия… — Испуганные и удивленные глаза смотрели на него из-под растрепанных светло-каштановых волос.
-Да. Я прилетел, чтобы… Ах, да… Это тебе – тут он протянул итальянцу вино и указал на цветы в вазе — И это тоже…
-G… grazie mille (большое спасибо ит.) – смущенно прошептал Варгас и поставил бутылку на стол.
-Per favore (пожалуйста ит.) – быстро ответил Дойцу. Затем воцарилось молчание, двое бывших союзников просто смотрели друг другу в глаза. Через несколько минут немец вновь заговорил:
-Так вот… Я прилетел потому что… Для того, чтобы сказать тебе… — Тут он внезапно перешел на родной язык и выдал Венециано целую тираду. Правда, из всего сказанного итальянец кусочно понял лишь некоторые фразы: «vergebst mir für alles (прости меня за все нем.) … Du meiner lieber freund (ты мой любимый друг нем.) …» Но ему и не нужно было большего, сейчас он ощущал себя самым счастливым на планете.
-Дойцу… Я ведь хотел написать тебе или приехать в гости… Но боялся, что тебя это разозлит и…
-Молчи. Просто молчи. Я не требую от тебя каких-либо объяснений и ответов. – тут Людвиг прижал к себе хрупкого итальянца, который чуть ли не дрожал от радости и перевозбуждения, и нежно коснулся губами его щеки. Венециано улыбнулся и вовлек Германию в поцелуй, полный страсти и любви, вскруживший головы им обоим.
Опомнились они лишь в спальне, лежа на кровати, полностью нагие, в объятиях друг друга. Как они сюда попали, как разделись – ничего этого они не помнили, да это их несильно интересовало.
-Я больше никогда тебя не оставлю. – Прошептал Людвиг на ухо Венециано и поцеловал его в шею, слегка прикусив нежную кожу. Затем он стал спускаться ниже, осыпая тело Италии страстными поцелуями, лаская языком его соски, твердые от желания, а рукой поглаживая низ живота, постепенно подбираясь к самому сокровенному. Варгас шумно дышал, издавал короткие стоны, ему хотелось большего, но Германия все не прекращал свои сладостные муки. Вот он облизал головку, затем полностью взял член в рот и начал интенсивные движения губами и языком. Не выдержав, с протяжным стоном, Италия излился ему в рот. Дойцу проглотил все и облизнулся, похотливо посмотрел на сгорающего от желания Венециано, перевернул его на живот и резко вошел на всю длину. Италия громко вскрикнул, на глазах у него даже выступили слезы, давно же у парня не было подобного, впрочем, как и у Людвига, который сразу начал двигаться, набирая и ускоряя темп.
Вскоре Варгас уже привык и получал удовольствие, двигаясь в такт движениям партнера.
Крик, толчок… Еще и еще. Хрипло простонав, Германия кульминировал в Венециано, вышел из него и лег рядом. Восстановив дыхание, оба уснули с блаженными улыбками на лицах.

я не могу опубликовать ссылку >< и на книге и на беоне я Лунный паж.

да-да