-Семпай, а почему небо синее?
Бел раздраженно фыркнул. Как же его раздражало. Все раздражало — его тягучий голос, чуть хриплый, до боли противный. И эти интонации — ленивые, нахальные, и этот скрытый подтекст. Зеленые волосы — так и хочется вырвать эти патлы, смотреть, как фарфоровое личико иллюзиониста искажается от боли. Боли ли? Или же всадить нож в спину, а потом еще и еще, до изнеможения. Пока не надоест или сдадут нервы. Снова хлопнуть дверью, уйти, оставив за спиной спокойные глаза цвета листвы и протяжное "Бел-семпай".
-Отстань со своими тупыми вопросами.
Конечно же, не отстанет. И снова, снова, корчится от боли в пустых холодных стенах. И жизнь проходит симфонией Бетховена, день за днем, час за часом. Каждое мгновение отбивает в ушах звук набата, глухие удары кулаков об стену. Все бесполезно.
-Бел-сампай, так почему небо синее?
Все бесполезно. Искусанные простыни, царапины ногтей на лице и это тихое-тихое во тьму "отпусти". Из ловких сетей, цепких пальцев, не патетично ли? После шторма всегда светит солнце, после дождя всегда наступает туман. Такой близкий, ощутимый, уходящий сквозь пальцы. А ты лишь стоишь и смотришь на его клочки в углах горизонта, пыльных улиц, глазах сонных людей. Таких же серых, как он, но уже почти солнечных. И так каждый день от полумер до полумер, от боли до ненависти.
-Семпай что с вами?
Что со мной? А понять ли тебе это, лягушка? Когда легкие сжимаются от недостатка кислорода, сердечные мышцы не выдерживают — рвутся, уши ловят каждый вздох, а на сетчатке глаза навеки отпечатался твой образ. Тебе ли понять что такое любовь, лягушка? Не смеши меня.
И все же, так хочется прикоснуться к твоей бледной коже, наверняка мягкой и прохладной, как у земноводного, зарыться носом в зеленый шелк волос, вдыхая их пряный запах.
-Бел-семпай!
И нотки страха в твоем голосе, как мило. Это трогает? Ты волнуешься обо мне.
-Молчи, лягушка.
Притянуть за меховой капюшон, последний вздох, похоже на смерть? Кто знает. И все же, все же ты так близко. И робкое дыхание, теплое, куда-то в плечо, и руки, обнимающие за талию. Вцепится в волосы, как за спасательный круг и целовать дерзко, сминая еще детские губы. И на выдохе, будто вырвали душу:
-Не открывайся, Фран.
Никогда нельзя верить тому, кто носит кольцо Тумана. Иллюзия ли, но за спиной, как шелест сухих веток, голос:
-Я тоже люблю вас, Бел-семпай.
Хоть Фран и был не дурак, и понимал намного больше, чем думали окружающие. Но принц впервые назвал его по имени. Это что-то же значит?